Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

отношений. Но это совсем не значило, что Гульельмо был совершенно чужой для анжуйской семьи. Его связывала многолетняя дружба с Жанной, сестрой Ричарда и вдовствующей королевой Сицилии. Именно ее покойный супруг специально для прелата добился возведения Монреальской епархии в ранг архиепископства. И тем не менее решение Ричарда от этого понятнее не становится – вместе с ним в походе находилось несколько его прелатов, с которыми он был знаком куда дольше и лучше, – это архиепископы Руанский и Ошский, епископы Эврёский и Байоннский.

Впрочем, чем бы ни руководствовался Ричард в своем выборе, все его действия в этом направлении в конечном счете оказались тщетными. С тем же успехом он мог представить капитулу любую другую кандидатуру – она также вызвала бы сильнейшее сопротивление со стороны кентерберийских монахов, ибо у них уже был свой претендент. На утверждение папы Климента III капитул постановил послать кандидатуру Реджиналда ФицДжослена епископа Батского.

Вся эта неразбериха вокруг высшего поста в английской церковной иерархии совершенно неожиданным образом сыграла в пользу человека, никоим образом непосредственно в интригу не замешанного. В крестовом походе Ричарда сопровождал некий Саварик ФицГелдевин, бывший архидиакон Нортхемптонский. Он был выходцем из знатного рода – по материнской линии приходился кузеном императору Генриху VI[176], а также состоял в дальнем родстве с Реджиналдом ФицДжосленом. Деятельный и чересчур предприимчивый священнослужитель прославился тем, что задолжал большие деньги королю Генри II и не желал отдавать долг. Чтобы вернуть свое, Генри вынужден был пожаловаться самому папе.

Во время пребывания крестоносцев в Мессине этот самый Саварик каким-то образом сумел получить от Ричарда письмо, в котором ФицГелдевину было обещано первое же вакантное епископство в Англии. С помощью королевского обязательства Реджиналд ФицДжослен обеспечил родственнику сан епископа Батского, который сложил с себя в связи с избранием архиепископом Кентерберийским. Таким образом, Саварик стал единственным, кто выиграл в этой многоходовке с церковными должностями – Ричард не получил своего архиепископа, а Реджиналд скончался в конце 1191 года, так и не дождавшись утверждения папой.

* * *

К февралю 1191 года армия, застрявшая на Сицилии, начала терять терпение. Крестоносцы отказывались считать строительство осадных машин и ремонт кораблей той мечтой, ради которой семь месяцев назад они покинули свои дома. Вынужденное безделье начинало действовать на нервы даже Ричарду, хотя именно он и задерживал войска на острове. Напряженность в отношениях между двумя предводителями похода – Ричардом и Филиппом Августом – не снижалась. Больше того, она оказывала крайне негативное влияние на их отряды. В любой момент между французами и англичанами могла проскочить искра раздора, последствием которой стал бы мощный взрыв. Избегать обострения вражды с каждым днем становилось все труднее.

Как-то Ричард ехал по окрестностям Мессины в сопровождении своей свиты и французских рыцарей. По пути им встретился крестьянин с возом тростника. Знатные сеньоры решили поразвлечься и устроить шуточный рыцарский турнир, заменив боевые копья тростниковыми. Судьбе было угодно, чтобы противником Ричарда стал его давний недруг – знаменитый Гийом дез Барр. Старая вражда дала о себе знать, и потешное состязание между ними быстро переросло в настоящий бой. Ричард пытался сбросить Гийома на землю, но тот крепко держался в седле. В конце концов Ричард потерял самообладание и приказал Гийому больше никогда не показываться ему на глаза. Этот случай мог бы иметь далекоидущие последствия, если бы Филипп Август закусил удила. Однако он привык действовать скрытно, предпочитая закулисные интриги, и не дал инциденту перейти в открытое противостояние между французами и англичанами.

Король Франции удалил доблестного рыцаря из своей свиты, но показная покладистость вовсе не означала, что он перестал искать способы навредить сопернику. Напротив, Ричард все больше и больше выводил Филиппа Августа из себя откровенно провокационным поведением, и дело не ограничивалось одним лишь бесцеремонным требованием относительно Гийома дез Барра. Так, Ричарду вздумалось раздавать щедрые дары не только своим сторонникам, но и приближенным Филиппа Августа, к чему король Франции не мог отнестись с олимпийским спокойствием. Но больше всего Филиппа Августа выводило из себя скорое появление на острове Беренгарии.

В конце февраля невеста Ричарда в сопровождении Алиеноры Аквитанской и Филиппа I графа Фландрского прибыла в Неаполь. Ричард послал свои галеры, чтобы забрать их и доставить на Сицилию. Но сойти на берег в Мессине выставленная Танкредом стража разрешила одному графу Фландрскому. Женщинам было объявлено, что их эскорт слишком велик для размещения в переполненном городе, после чего Беренгарию и Алиенору со свитами отправили в Бриндизи.

Ричард был взбешен таким неуважительным отношением к своим близким, но сдержал гнев. Прежде чем предпринять решительные действия против Танкреда, он решил лично переговорить с ним и потребовать объяснений враждебному поступку – отговорки, представленные стражей, его совершенно не удовлетворили. Встреча королей состоялась 3 марта 1191 года в Катании. Прижатый к стене, Танкред признался, что отдал приказ не пускать на остров Беренгарию и Алиенору, поверив инсинуациям Филиппа Августа. Он рассказал, что король Франции прислал ему несколько писем, в которых убеждал его, что полагаться на слово Ричарда нельзя. Филипп Август «дружески» предупреждал; что король Англии не собирается соблюдать условий Мессинского договора, заключенного в октябре 1190 года, и планирует завоевать королевство Сицилию – дескать, именно поэтому армия крестоносцев не торопится отбыть в Святую землю. В более спокойной обстановке Танкред почуял бы фальшь. Но он сильно нервничал из-за присутствия крестоносцев и без науськиваний Филиппа Августа. Небольшое французское войско его не пугало, но сильная армия Ричарда внушала ему страх: в памяти Танкреда были свежи воспоминания о молниеносном взятии Мессины. Он знал, что Генрих Штауфен король Германии покинул свою страну и направился во главе армии в сторону Сицилии. И вряд ли можно списать на случайность то, что 20 января 1191 года Генрих встречался в Лоди, недалеко от Милана, с Алиенорой Аквитанской. Что, если король Англии планирует вступить в союз с королем Германии? Эта мысль не давала покоя Танкреду.

Опасения короля Сицилии стали благодатной почвой для семян подозрительности, которые в избытке сеял Филипп Август. Король Франции был великим мастером играть на слабостях других, что блестяще продемонстрировал в свое время, рассорив Генри II с сыновьями. Сейчас намерения Филиппа Августа были весьма прозрачны – он знал, что Беренгария с Алиенорой медленно, но верно приближаются к Сицилии, и хотел спасти честь своей сестры Адели, обрученной с Ричардом двадцать лет назад. По всем признакам жених собирался публично ее отвергнуть, и это стало бы тяжелейшим оскорблением для королевской семьи Франции.

Когда Танкред раскрыл истинную роль Филиппа Августа в произошедшем конфликте, Ричард поначалу отказался поверить в то, что христианский король может вести себя столь нерыцарственно, и в само существование компрометирующих писем: «Все введены в заблуждение действиями недоброжелателей; и я не могу поверить, что он их